Школьная энциклопедия. За что сожгли на костре джордано бруно
Ввиду фантастических и поэтических стремлений мышления , довольно странное впечатление производят его бесчисленные методологические сочинения. Дело в том, что они, по крайней мере в первое время, ровно ничем не связаны с его собственной философией и неустанно домогаются привести в исполнение причудливую затею, возникшую во времена схоластики . Выражение сознания собственной бесплодности можно видеть именно в том, что схоластическая философия в поздний период своего развития занялась проектом изобрести нечто вроде машины для фабрикации мыслей. Раймунд Луллий в своем сочинении «Ars magna» («Великое искусство») придумал систему кругов, на которых было обозначено известное число основных понятий; при вращении кругов эти основные понятия должны были вступать между собой в систематические сочетания и посредством этих комбинаций порождать все новые и новые понятия. Джордано Бруно всю свою жизнь много ломал голову над улучшением этой печальной мыслительной машины и посвятил ей множество более или менее обширных сочинений, что, конечно, не свидетельствует в пользу его логического и гносеологического развития. Похоже, что он чувствовал недостаток научного метода в своей собственной системе и поэтому смотрел на эти работы как на ее дополнение. С другой стороны, может быть, эти сочинения, написанные в большинстве случаев на латинском языке, служили Джордано для того, чтобы постоянно заявлять о своей принадлежности к ученому сословию, а также доказывать, что в противовес фантастическому умозрению своего нового философского учения он обладает в высшей степени педантической ученостью. Но как бы то ни было, это бесплодное искание метода не находится ни в какой связи с теми мыслями Бруно, на которых основано значение его философии.
Учение Бруно о безграничности Вселенной
Философия Бруно имеет своим исходным пунктом скорее учение Коперника , вдохновенным проповедником которого явился Джордано во время своего скитания по Европе; из этой новой астрономической теории необходимо вытекала, как философское следствие, бесконечность вселенной, а вместе с тем и общий подъем духа над всякой умственной узостью. «Очевидно, глупо, – говорит Джордано Бруно, – думать, подобно простому народу, что нет ни других созданий, ни духа, ни разума, кроме тех, которые известны нам... думать, что нет больше планет, кроме тех, которые нам пока известны, это немногим разумнее, как если бы кто-нибудь полагал, что в воздухе летают лишь птицы, которых он только что видел пролетающими мимо, когда смотрел в свое маленькое окошко». Таким образом, новое учение ставит Бруно выше религиозных и вероисповедных ограничений. В его глазах Пифагор стоит рядом с Иисусом из Назарета; и Джордано одинаково как не посещает католической обедни, так и осмеивает протестантское оправдание посредством веры. Он ставит в вину Николаю Кузанскому , которого в остальном очень чтит, что ряса сузила его деятельность. Философии, по мнению Джордано, нечего делать с богословскими вопросами: Всевысшее Существо не может быть познано; для этого потребовался бы, как замечает не без иронии Бруно, сверхъестественный свет. Цель философии – познать природу, уразуметь единство ее бесконечной всежизни, искать Бога не вне, а внутри мира и бесконечного ряда вещей; одно уже это отличает верующего богослова от пытливого философа. Таким образом, провозглашение научной свободы основывалось у Бруно прямо на пантеизме , который с полным убеждением противополагает себя христианскому мировоззрению.
Хотя система Коперника не дает метода для самого научного познания, но она выдвигает чрезвычайно важную гносеологическую точку зрения, посредством которой философия Джордано Бруно далеко отошла от одностороннего сенсуализма Телезио и стала выше его. Теория польского астронома противоречит иллюзии внешних чувств; она покоится, правда, на чувственном восприятии, но она вырастает из него в силу критики разума, раскрывающей обман. Отсюда Бруно выводит недостаточность простого восприятия. Первое возражение, которое он допускает в своем сочинении «Del"infinito universo, et mondi»(«О бесконечности, вселенной и мирах») (1584) против учения о бесконечности мира, это – что оно противоречит чувствам. И, конечно, нет никакого чувственного доказательства этой бесконечности; но ведь, замечает Бруно, и чувства могут иметь силу доказательства только относительно конечных вещей, и лишь постольку, поскольку они согласуются с рассудком. Бесконечное не может быть объектом чувств; оно по своей сущности неизмеримо, несравнимо и непознаваемо, потому что всякое наше познание постигает лишь сходства и отношения конечных вещей, воспринятых нами посредством внешних чувств. Поэтому, полагает Джордано Бруно, возможно только несовершенное познание бесконечного; и совершенно так же, как сами единичные вещи являются лишь тенью истинной сущности, так и познание, связанное с нашими чувствами, есть лишь зеркало, в котором истина предчувствуется, но сама еще не содержится.
Эти философские рассуждения напоминают скептико-мистические выражения у Николая Кузанского; но они не мешают Бруно стремиться к тому, чтобы с помощью исследований понятий возвыситься, насколько это только возможно для человека, над обманом чувств. Прежде всего, Джордано выступает с резкой философской критикой против воззрения о конечности мира, которое прикрывалось авторитетом Аристотеля . Что представляет из себя, спрашивает он, пустота, находящаяся по ту сторону ограничивающего мир эфира? Ведь всегда и везде, где бы ни проводили границу, должно же быть за нею опять пространство. Пустое пространство в своем бесконечном протяжении есть излияние бесконечной мировой силы; никогда не пустующая бесконечная деятельность Бога может принять вид лишь такого мира, который был бы бесконечен в пространстве и во времени. Исходя из этой мысли, Джордано Бруно пользуется системой Коперника, чтобы набросать такую картину мира, которая в своих основных чертах очень близка изображению нынешнего естествознания. Вселенная состоит из бесконечного пространства, пустоты, в которой может быть нечто, и из бесконечного числа миров, двигающихся в этом пространстве. В частностях философия Бруно примыкает при этом к демокрито -эпикурейской традиции; но это больше касается множественности миров, чем представления их движения. Именно: в то время, как атомизм признавал принципом движения лишь механическую необходимость, для Бруно все совершающееся есть жизнь и деятельность по целям; для атомистов пустое пространство являлось лишь безразличной сценой для встречи атомов, в философии же Бруно, по её неоплатоническому прообразу, бесконечное пространство есть место действия, где бесконечная мировая сила должна раскрыться согласно своей сущности. Но эти определения зависят также и от тех преобразований, которым подверглось понятие бесконечности в неоплатонизме : он учил в противоположность первоначальному греческому воззрению, что абсолютная действительность, Божество, по своему существу должно мыслиться бесконечным. Поэтому с этими мыслями вполне согласовалось и требование системы Коперника, чтобы вселенная и пространство мыслились бесконечными.
Поэтому и Бруно считал важным особенно подробно развить в своей философии эти положения. Вселенная сама неподвижна, она не может переменить свое место, потому что вне ее нет другого места; но она движется в самой себе, и потому всякое движение существует лишь относительно; оно является внутренним перемещением частей этой вселенной. И о центре вселенной, по мнению Джордано Бруно, не может быть речи, или, что сводится к тому же, каждый пункт может считаться центром; мы доказываем это на деле, когда считаем центром землю. И вот в этой бесконечной вселенной находятся бесчисленные конечные миры, которые все в своих основных чертах устроены одинаково. «Всякая звезда, в силу своей собственной жизни, свободно вращается вокруг своего собственного центра и своего солнца». Причину этого движения философия Джордано Бруно предугадывает в тяготении подобного к подобному. Небесные тела «взаимно поддерживают друг друга посредством этой своей силы влечения»; все они образуют систему взаимной поддержки и уравновешивания, в которой каждый член необходим для связи всех прочих. Если звезда, как, например, комета, попадает в такое место, где она удалена на равное расстояние от двух различных миров, то она должна остановиться; но малейшее изменение этого пространственного отношения заставляет ее немедленно лететь к ближайшему миру. Если эти мысли и могут показаться теперь несовершенными или слишком обыкновенными, то не следует забывать, что во времена Джордано Бруно они по вытекающим из них выводам являлись делом беспримерно смелым и опрокидывали все представления средневековой философии о космических отношениях.
Пантеизм Бруно. Философское учение о всепроникающем Божестве
Еще и в другом, столь же важном отношении восстает Бруно, опираясь на коперниково учение, против господствовавшего мировоззрения. Это последнее держалось древнего противоположения неба и земли в том смысле, как оно было утверждено в греческой науке философией пифагорейцев и признано в физике Аристотеля : звездное небо являлось царством совершенства, а «подлунный мир», напротив того, царством несовершенства. Первое состояло из «эфира», а второе из «четырех элементов». Такое различие неба и земли по ценности и по материалу совершенно невозможно в системе Коперника: она предполагает однородность Вселенной во всех ее частях. Поэтому и Джордано Бруно учил, что единая божественная мировая сила развивает повсюду свою одинаковую совершенную жизнь. Итак, если учением Коперника и Бруно Земля была отодвинута от мирового центра и низведена на степень пылинки в бесконечном целом, то, с другой стороны, эта же философия дало ей одинаковую сущность и ценность со всеми остальными небесными телами.
Но философия Бруно не останавливается на том, что выводит из системы Коперника это великое космологическое воззрение, но старается дать ему метафизическое обоснование. Задача, о решении которой идет здесь речь, как раз та самая, какую ставил уже Николай Кузанский под видом противоположения индивидуализма и универсализма. В натурфилософской постановке это прежде всего вопрос о том, каким образом может быть согласована самостоятельность конечных миров с единством бесконечной мировой жизни. Конечно, и у Джордано Бруно мы не находим даже и приблизительного решения этой задачи; и у него также оба эти воззрения, хотя уже более развитые, мирно покоятся друг возле друга в общем начале. Но эта возможность согласования осуществляется у Бруно всегда с определенной точки зрения, в силу чего он и выделяется как философ итальянского Возрождения : это – точка зрения художественной гармонии, которая отчасти в сознательной и выраженной аналогии определяет в его уме мировую картину.
Чтобы сделать понятным отношение всеединой божественной природы к единичным вещам, Джордано Бруно в своей философии пользуется из всех схоластических понятий прежде всего понятиями essentia и existentia , сущности и существования (явления). По своей субстанции, внутренней сущности, для него в действительности все есть одно: единое бесконечное Божество. В философии Бруно ни одна из единичных вещей не самостоятельна, каждая существует, лишь поскольку она – явление вечной и бесконечной божественной силы. Но эта одна субстанция не представляется Джордано Бруно в виде неподвижного бытия, исключающего всякое движение и множественность; это скорее вечная творческая деятельность, действующая сила природы, причина всех вещей. Относительно сущности этой единой субстанции мы имеем талантливое исследование Бруно в его философском сочинении «Dialoghi de la causa, principio et uno» («О причине, начале и едином»), начинающееся с рассмотрения противоположности между causae efficientes (причины действующие) и causae finales (причины конечные). Именно относительно единичных вещей, рассуждает Джордано Бруно, и их отношений друг к другу эта противоположность и может иметь основание; здесь следует делать различие между причиной вещи и целью, которую она должна выполнить; но совершенно иначе обстоит дело в отношении природы к ее единичным порождениям. Божество – действующая причина, natura naturans всех вещей; оно относится к единичным вещам, как сила мышления к единичным понятиям, но его мышление есть в то же время и создание всякой действительности. А с другой стороны, считает Бруно, целью этой творческой деятельности является не что иное, как совершенство самой вселенной, как реализация всей бесконечности форм и образов, возможность которых содержится в божественной сущности. Поэтому божественная субстанция представляется философии Бруно в одно и то же время и мировой причиной, и мировой целью; она творческий дух, мыслями которого являются природа и действительность. Но творить и созидать может только дух; он действует в вещах, как внутренне присущий им художник, как идея и творческая сила одновременно. Вся природа вдыхает в себя эту божественную жизнь, эту внутреннюю одушевленность. На организмах прежде всего пытается Джордано Бруно доказать, что действующая сила и цель представляют повсюду одно и то же и являются таким образом собственно субстанциональной сущностью. Материя – это лишь бесконечная возможность, вечная способность к образованию, из которой Божество, как художник, творит образы. Поэтому изменяется не внутренняя сущность природы, но только ее внешняя действительность. Как художник остается тождественным самому себе, хотя бы он и создал множество образов, таково же и Божество в бесконечном разнообразии вещей, разница лишь в том, что для человека-художника материя, из которой он должен творить, является чем-то чуждым и внешним, так что он может с трудом отвоевывать у нее лишь единичные творения, тогда как материя мирового организма есть не что иное, как бесконечная возможность творческих мыслей, возникающих в божественной силе, которые, как только возникли, немедленно обращаются в действительность. Беспредельно, в постоянной деятельности изживает таким образом природа свою сущность в вечном саморождении: «поэтому вселенная – невоспроизведенная природа, все, чем она может стать на деле и сразу; но в своем развитии в каждый данный момент, в своих отдельных действиях и частях, свойствах и единичных существах, вообще в своих внешних проявлениях, она только тень от изображения первого принципа».
Единичное и универсальное в философии Джордано Бруно
В бесконечной субстанции Джордано Бруно исчезает таким образом всякая обособленность; так как она – Все, то и не может быть ничем в частности. Поэтому для нас, понятия которых сложились на единичных вещах, она непостижима и неизъяснима. Но в то время, как целое остается в своей сущности неизменным, жизнь единичных вещей представляет неустанное изменение: таким образом, природа всегда находится в становлении, но при этом она всегда уже ставшая и совершенная. Вселенная совершенна в каждое мгновение и никогда не может быть чем-либо иным, как беспредельным обнаружением божественной первосилы. Единичные же вещи, по мнению Бруно, напротив, подчинены процессу зарождения, роста и увядания. Они зарождаются в самом несовершенном виде, развиваются до полного расцвета своей внутренней сущности и опять умирают для нового несовершенства, чтобы служить зародышем новой жизни для других вещей. В этом вечно одинаковом совершенстве целого ищет философия Джордано Бруно утешения от несовершенства единичного; также и свои собственные несбывшиеся надежды, несчастья и смерть считает он ничтожными перед этим блаженным погружением в бесконечную красоту вселенной. Чем более возвышается человек в созерцании целого, тем более освобождается он от скорби о страдании и зле мира. Бруно убеждён, что в действительности нет смерти; вселенная – это только жизнь, субстанциональное никогда не может быть уничтожено, меняются только образы его внешнего проявления. Этот оптимизм, являющийся необходимым следствием универсализма, проповедуется философией Бруно в высшей степени вдохновенно. Он возносится над ограниченностью земной жизни, чтобы в священном созерцании наслаждаться вселенной. Это та любовь, которая наполняет мудреца, эта та страсть, которой Джордано дал прекрасное поэтическое выражение в своем сочинении «Degli eroici furori» («О героическом энтузиазме»). В этой высшей любви Джордано Бруно встречаемся мы опять с преисполненным современной фантазии эросом философии Платона , с страстным стремлением и порывами души возвыситься до Божества, до бесконечной природы. В этой вечной, неустанно замкнутой в себе жизни вселенной не может быть поэтому никакого внешнего принуждения, никакой механической необходимости; ведь всякое движение происходит из сокровеннейшей природы вещей, и, следовательно, является одновременно и высшей необходимостью, и совершеннейшей свободой. Во всеобщем единстве жизни разрешаются противоположности единичных вещей, как они друг друга обусловливают для творческой деятельности. Этим путем философия Бруно развивает с более глубокой точки зрения своего пантеизма учение о coincidentia oppositorum (совпадении противоположностей), в котором предшественником ему был Николай Кузанский. Более важным, чем выставление таблицы противоположностей, является аналогия, посредством которой Джордано Бруно пытается объяснить эту мысль. Всякая художественная деятельность, говорит он, выражает гармонию противоположностей; краски, линии и тона соединяются искусством в гармоническое целое именно посредством их противоположности; так и жизнь вселенной представляет нечто художественное, органическое. Божественная первосила, в полноте своего разнообразия, раздваивается в виде противоречия, чтобы примирить его в прекрасном единстве. Это гераклитовские мысли, возобновляющие с художественной точки зрения мировоззрение стоической физики . Мировая жизнь – бесконечный процесс, в котором противоположности возвращаются в самих себя; поэтому, говорит Бруно, согласный в этом отношении с древними философами, круг – это естественная и совершеннейшая форма движения; ведь и небесные тела движутся одно вокруг другого по этой круговой линии, а шарообразность представляет основную форму образования конечных миров.
Если, таким образом, в философии Бруно универсализм, по-видимому, берет перевес, то тем не менее в ней уже сильно развиты и задатки противоположного направления; и если рассматривать последовательно его сочинения, то кажется, что эти задатки в течение его жизни приобретали все более и более направляющую силу. Это именно противоположение самого великого и самого малого, противоположение, к которому уже Николай Кузанский в подобном же смысле сводил последние проблемы своей метафизики и при обсуждении которого у Джордано Бруно сильно выступает индивидуалистическая тенденция главным образом его позднейших сочинений. Так как Божество охватывает собою все противоположности, то оно, полагает Бруно, также одновременно и самое великое, и самое малое. В первом смысле оно – сама вселенная, как пространственная и временная бесконечность всякой жизни, во втором смысле оно – индивидуально определенный жизненный зародыш каждой единичной вещи: ведь никакая жизнь не может быть мыслима без индивидуальной определенности. Понятие самого малого развивается философией Бруно в трех формах. Существует математический минимум, это – точка; она принцип линии, ее начало и цель. Существует физический минимум, это – атом; он принцип тела, так как оно состоит из атомов и снова распадается на атомы. Существует метафизический минимум, это – монада, индивидуальная сущность, так как из индивидуальных сущностей состоит вселенная, и вся ее деятельность в том, чтобы содействовать возникновению и уничтожению индивидуумов. Но все же этот индивидуум, в конце концов, не может быть не чем иным, как самой бесконечной мировой силой. Он не может быть и самостоятельной частью ее, потому что вечная первосила не может делиться и изменяться; она повсюду присутствует вся и повсюду одинакова. Поэтому монада в философии Бруно есть само Божество, только в каждой монаде слагается и является оно в особой форме. Как в организме органическая сила, как в художественном произведении творческая мысль присутствует везде вся и вполне, но при этом повсюду выражается своеобразным образом, так и вездесущая божественная сила проявляется в каждом месте вселенной как новая и отличающаяся от всех остальных; она достаточно неистощима, чтобы никогда не повторяться.
Это и есть самая глубокая противоположность, содержащаяся во вселенной: всякая ее монада – зеркало мира; она в одно и то же время и целое, и вещь, отличающаяся от всех других; она повсюду одна и та же мировая сила, но все же всякий раз в ином образе. Бруно сумел связать в своей философии с учением Коперника это лежащее в основании его системы примирение индивидуализма с универсализмом; примирение собственно не продуманное логически, но набросанное со смелой и величественной фантазией. Сами небесные тела, считает Джордано Бруно, представляют своим двойным движением соединение универсальной и индивидуальной тенденции. Обращаясь вокруг своего центрального небесного тела, они показывают, что их жизнь обусловлена целым и замкнута в нем; обращаясь вокруг своей собственной оси, они оказываются имеющими собственную силу явлениями божественной субстанции, монадами. Целое существует, поскольку оно живет в единичном; единичное существует, поскольку оно носит в себе силу целого. «Omnia ubique» (всё во всём).
Оценка философии Бруно
Философия Джордано Бруно не является плодом работы старого мышления над понятиями, но она замечательное создание метафизической фантазии, которая с художественным чутьем возводит новое здание астрономического исследования и, полная предчувствия, предвосхищает развитие современного мышления. Многое, а может быть – и большая часть в философских сочинениях Бруно, неприятно поразит современного читателя, отчасти вследствие педантической обстоятельности, отчасти вследствие безвкусной страстности или фантастической произвольности и беспорядочности, наконец, в силу ребяческой ненаучности. Но при рассмотрении в целом, как того требует дух его философской системы, чистота намерений Бруно и величественный дар комбинирования являются одним из тех памятников человеческого ума, которые в продолжение целых столетий сияют оживляющей и оплодотворяющей силой.
Памятник Джордано Бруно на месте его казни. Римская Площадь Цветов (Кампо дей Фьори)
Последователи Бруно. Ванини
История показывает нам очень скоро после Джордано Бруно в некотором роде копию с него, но которая в лучшем случае относится к оригиналу, как плохой гипсовый слепок к мраморной статуе. Это Лючилио Ванини , родившийся в Неаполе в 1585 г.; после такой же беспокойной жизни в Германии, Нидерландах, Швейцарии, Англии, Италии и Франции, он был сожжен в Тулузе в 1619 г. Его сочинение «De admirandis naturae reginae deaeque mortalium arcanis» («Об удивительных тайнах природы, царицы и богини смертных») представляет во всех отношениях лишь плоский отпечаток так пластически изложенной философии Джордано Бруно, и его изображение механизма природы, переплетенное с прямо-таки отвратительной полемикой против христианства, вероятно, давно было бы предано забвению, если бы его мученичество не доставило ему места в истории мыслителей.
Джордано Бруно памятен в истории как страдалец. Пострадал он за свои убеждения. 1600 год — после 8-и лет заточения и непрерывных допросов, был зверски казнен в Риме, на площади Цветов. Кроме того, это человек между молотом и наковальней. Реформация, контрреформация – два цунами, которые сошлись в те времена. А он не с теми, кто выступает за новую организацию церкви, но и не с теми, кто с остервенением защищает старое. Он католик. И от Бога никогда не отрекался. Но он не включен ни в одно из колоссальных течений, определявших эпоху.
Его имя как правило связывают только с Италией, а между тем он был фактически гражданин Европы. Жил и творил, кроме Италии, во Франции, Швейцарии, Англии, Германии. При самом поверхностном подсчете обнаруживается не меньше 20-ти городов Европы, в которых он проживал, писал и публиковал свои труды. От Неаполя до Парижа, от Праги до Лондона и так далее. Он встречался с царствующими особами, что вовсе не соответствует классическому образу еретика.
Он обладал уникальной памятью. Стоило ему прочитать книгу, он запоминал ее полностью и навсегда. Им была даже создана наука о запоминании – мнемоника. Правда, для овладения этими приемами, необходимо, как выяснилось, иметь удивительную память Бруно.
А самое главное, что в эпоху мракобесия и нетерпимости Джордано утверждал бесконечность Вселенной и относительность движения.
Родился Джордано Бруно в 1548 году (день неизвестен) в городке под названием Нола, в итальянской глуши. Это Южная Италия, 24 км на северо-восток от Неаполя. Эти провинции были в значительной степени более отсталыми, чем Милан, Венеция, Генуя. Территория аграрная, постоянно переходившая из рук в руки, от властителей к властителям. Во времена Бруно там правил испанский вице-король. А Нола в то время– почти деревня.
Его имя от рождения было не Джордано, а Филиппо. Вполне верноподданные родители назвали мальчика в честь короля Испании Филиппа II, мракобеса, религиозного изувера, злодея.
Отец, Джованни Бруно, – военный, знаменосец, получавший гроши – 60 дукатов в год, тогда как средний чиновник получал 200–300 дукатов. Мать – Флаулиса Саволино. Родители приличного происхождения, но семья была настолько небогатой, что отец, по рассказам Бруно, занимался садоводством и огородничеством на своем участке. А дворянину не пристало копаться в огороде. XVI столетие, угасание рыцарства!
Джордано, в силу своей уникальной памяти, вспоминал эпизод из младенчества: он лежит в колыбели, а в щель в стене дома заползла змея. (Возможно представить себе качество такого дома!) Прибежал отец и отбивал его у этой змеи. Эта история ассоциируется с мифологическим детством Геракла. Нечто вроде символа будущей великой жизни.
Он очень любил свой край. Это его и погубило. Ведь если бы он не возвратился из своих странствий по Европе, то остался бы жив. Он писал: «Италия, Неаполь, Нола! Страна, благословенная небом, глава и десница земного шара, правительница и победительница других поколений, ты всегда представлялась мне матерью и наставницей добродетелей, наук и человеческого развития». Везувий, который хорошо виден в Ноле, выглядел так, словно за ним заканчивается мир.
Отец много гулял с сыном, и они любовались красотой Южной Италии. Искали могилу Вергилия. Поэтическое детство!
Школа в Ноле сугубо деревенская, там возможно было лишь начать изучать латинский язык. Потом обучение в Неаполе: латынь, литература, логика. Джордано окончил школу в 1565 г., в 17 лет.
Он мечтал о продолжении учебы в Падуе, где в знаменитом университете должен был читать лекции Галилей, но денег не было. Единственное место, где пытливый юноша с феноменальной памятью сможет учиться, – монастырская школа. Это бесплатно.
1565 год — в доминиканском монастыре Сан-Доминико Маджоре появился послушник Филиппо. Проучился год, проявив при этом замечательные способности, и в 1566 г. был пострижен в монахи. С того момента он брат Джордано Ноланец.
Он проходит ступени, положенные в иерархии католической церкви: субдьякон, дьякон, а спустя 6 лет непрерывного обучения, в 24 года, рукоположен в сан священника.
В какой обстановке ему довелось жить эти годы? В школьной инструкции сказано: «За студентами надо установить тщательный надзор. Должен быть назначен специальный брат, без разрешения которого студенты не имеют права вести записи в тетрадях и слушать лекции. Ему вменяется в обязанность принуждать студентов к занятиям и налагать взыскания. Студенты не должны изучать языческие, философские книги, предаваться светским наукам и тем искусствам, которые называют свободными.
Студентам запрещается чтение языческих и философских книг, хотя бы под предлогом изучения благих (как они выражаются) наук и выработки изящного стиля. Запрещено читать Эразма и книги, которые подобны его сочинениям, из которых они могут усвоить вредные учения и дурные нравы».
На протяжении четырех лет он обучался на магистра теологии. Подготовка состояла в многолетнем изучении труда Фомы Аквинского «Свод Богословия», написанного в XIII столетии. Давно канонизированный автор этого трактата сформулировал суть так называемого томизма. Учение церкви есть единственная истина. В той же школьной инструкции утверждалось: «Никто из братьев не смеет излагать или защищать какое бы то ни было личное мнение, все должны следовать святым отцам, изучать их труды, подкрепляя свои мнения цитатами из их книг».
Такого рода духовный диктат мучителен для человека с воображением, с живым умом, с фантазией. Понятно, что Джордано должен был идти на некие внутренние компромиссы. Он защитил две докторские диссертации в Риме, в сердце контрреформации: одну по Фоме Аквинскому, вторую по Петру Ломбардскому. Стал старшим лектором монастырской школы. На диспутах он, с его начитанностью и выдающейся памятью, был совершенно непобедим.
И он начал ощущать Вселенную. Именно ощущать, потому что он не имел возможности проводить эмпирических наблюдений. Первый телескоп создал Галилей лишь спустя 9 лет после казни Джордано Бруно.
А пока он находился в Риме, защищал диссертации и получал новое назначение, на него появился донос. Друзья сообщали ему из Неаполя, что в его келье проводился обыск. Нашли труды Отцов Церкви. Это вроде бы отлично. Но с комментариями Эразма Роттердамского. Эразма, чьи труды занесены в индекс запрещенных книг!
Выходит, что Джордано в течении длительного времени попросту скрывал, что жил в глубоких внутренних противоречиях. Как человек, который вышел из крайней бедности, он решил, что любой ценой займет достойное положение. Но он разоблачен. Комментарии Эразма – это перспектива тюремного заключения и пыток для уточнения того, почему же у него появился запрещенный Эразм.
И тогда брат Джордано порвал со своим саном, надев светское платье, вновь становится Филиппо Бруно и бежит в Европу.
Он, конечно, не предполагал, что это будет таким долгим путешествием. Но получилось так, что он отсутствовал долгих 16 лет. Очень недолго он побыл в Италии: Парма, Генуя, Турин, Венеция. Учил детей латинскому языку, надеясь, что агенты инквизиции не отыщут его.
Но, как видно, тучи сгущались, и он отправился во Францию. В те времена в Европе не было непреодолимых границ. Он двигался в сторону Лиона, потом повернул – и оказался в Швейцарии. Там, в Женеве, он пробыл полгода. Это Женева после Кальвина, умершего в 1564 г. Его ретивые последователи стали делать то же самое, что католическая церковь, – преследовать тех, кто не принимает его учение, кальвинизм. И так же жестоко с ними расправлялись.
Уже сожжен Мигель Сервет, испанец, философ, который высказывал мысли, похожие на те, что в скором времени начал предполагать и Бруно. Специально связанный мокрыми веревками, чтобы медленнее гореть, обложенный сырыми дровами, Сервет, по преданию, сказал из костра: «Неужели того золота, которое вы у меня отобрали, не хватило на хорошие дрова?»
В стране, где шла столь непримиримая борьба, Бруно предложили принять новую, реформированную религию, кальвинистскую. В ответ он заявлял: «Там, в Италии, меня принуждали к суевернейшему, бессмысленному культу». (Разумеется, он назвал так не религию как таковую, а тот ее официальный, ортодоксальный вариант, на котором настаивал Тридентский собор.) Теперь его увещевали принять обряды реформированной религии. Однако вместо того чтобы примкнуть к новому учению, Бруно написал дерзкое сочинение против одного из реформаторов, высмеяв его. У него была независимая натура.
В результате – две недели тюремного заключения, при этом с какими-то издевательскими деталями. Каждый день его вели босого, с ошейником на шее, по улицам, чтобы люди плевали в него и оскорбляли. Вели в церковь, где заново читали приговор.
Генрих III увлекся мнемоникой. Бруно с некоторой самоуверенностью обещал научить любого. Как видно, сам в это искренне верил. На время приближенный к королю, Бруно создал знаменитое произведение «Искусство памяти». Но успех не был достигнут: король так и не смог выучить, к примеру, всего Гомера. И тогда Бруно тихо и спокойно, без конфликтов, удалился в Англию.
В Лондоне он провел замечательное время с 1584 по 1585 год. Ему было уже за 30. Елизавета I, очень умная, аккуратная, со свойственной ей осторожностью стремилась к равновесию реформированной и католической церквей. Она не хотела уподобляться своей старшей сестре Марии Кровавой и истреблять сторонников Реформации. Сама приняв протестантизм, она вовсе никого не собиралась истреблять.
И такая противоречивая фигура, как Бруно, человек, который ни с кем в этой борьбе, просто ученый, не случайно получает статус именно в Англии. Его зачислили в свиту французского посла при дворе Елизаветы I. Это довольно достойное положение. Есть жалованье, можно спокойно писать труды и издавать их. И он это делает. Наступает весьма счастливый отрезок его жизни, в целом, безусловно, трагической.
В одном из своих сочинений он описал не без ядовитой иронии диспут в Оксфорде, в котором принимал участие. Бруно восстановил против себя всю теологическую профессуру. А назвал он это произведение «Пир на пепле». Когда знаешь его дальнейшую судьбу, это воспринимается как некий мистический символ.
В Англии же опубликован его великий труд «О бесконечности, Вселенной и Мирах». В нем он выдвигает свое учение, появившееся на основе трудов Коперника, уникальное, одинокое в ту эпоху, – о бесконечности Вселенной, бесчисленности миров.
К тому времени церковь сдала одну очень важную позицию. Ей довелось признать, что Земля имеет форму шара. Это было ясно всем образованным людям. Уже почти столетие назад открыта Америка… Магеллан совершил кругосветное путешествие. И церковь отступила от некоторых догматических средневековых представлений об устройстве Земли. Но небо она крепко держала в своих руках. По церковным положениям, это свод, купол, на который как бы налеплены звезды, как на какой-то рождественской игрушке.
Разум мыслящего человека эпохи Реформации, гуманизма, Возрождения не мог этого принять. Бунтарь Бруно создавал книгу за книгой. В работе «О причине, начале и едином» он фактически отождествляет Бога с природой. Природа едина, вечна, неисчерпаема, а все остальные категории относительны, к примеру движение. Возможно, он попросту не успел прийти к выводам об относительности времени.
Бруно совершенно не догматически судит о человеке. Разные расы и секты человечества, пишет он, имеют свои особые культы и учения, проклиная культы и учения других. В этом он видит причину войн и разрушения естественных связей. Человек – более страшный враг человека, чем все остальные животные.
Он рубит под корень главные постулаты официальной католической церкви. При этом не вступая с ней в дискуссию.
Его идеи ошеломительны не только для той эпохи. Спустя несколько столетий советские исследователи с грустью констатируют, что Бруно «к сожалению, верил в ». Соблазнительно было как бы «присвоить» себе этого ученого, сделав из него атеиста. Но атеистом он не был. В Бога веровал. Он только хотел, чтобы церковь шире смотрела на вещи. Хотел ей помочь.
Он стремился даже встретиться с папой римским и объяснить ему, что отказаться от догматизма лучше для самой церкви. И ведь оказался в этом абсолютно прав!
Однако тогда, одинокий, парадоксально мыслящий, он нигде не мог прижиться.
Бруно уезжает из Англии. Он вновь в Париже, но там идет непримиримая война между католиками и гугенотами, и он отправляется в Германию. После Лютера в Виттенбергском университете царит относительная интеллектуальная свобода, и там Бруно снова получает должность профессора, издает труды. Затем он в Праге, в Брауншвейге, во Франкфурте-на-Майне.
О незаурядном уме Джордано Бруно уже ходят легенды. Потому германский император Рудольф II приблизил его к себе в качестве алхимика, явно ожидая, что удастся получить много золота. Но Бруно не алхимик и ничего подобного не сотворил, так что эта «дружба» быстро закончилась.
Трагический поворот произошел в 1592 г. Бруно принял приглашение молодого итальянца Джованни Мочениго. Имя это должно быть проклято в Истории как имя провокатора, предателя, доносчика и, как видно, тайного агента инквизиции, хотя последнее и не доказано. Во всяком случае, не исключено, что Мочениго, приглашая Бруно, стремился заманить его в сети инквизиции.
Позвал же он его как бы для обучения искусству памяти и изобретения. Опять мнемоника. Бруно, принял приглашение, которое пришло из Венеции, но он не мог не осознавать, что там решительно действует инквизиция, выше которой только римская. В городе карнавалов аутодафе – сожжения еретиков – были всегда приурочены к какому-либо празднику. И воспринимались как часть праздничного действа.
Почему Бруно решился поехать? Ему тяжело дались 16 лет без родины. Наверно, имел значение и денежный вопрос, хотя он всю жизнь мог довольствоваться малым. Но сейчас ему предложили нечто вроде репетиторства. А все великие деятели Возрождения репетиторствовали. Галилей создал целый пансион: ученики проживали у него дома. Платили ему деньги, он их и кормил, и учил.
Вот и Джордано Бруно приехал обучать молодого итальянца. А тот оказался предателем. Написал три доноса. При этом в первом есть слова: «Как я уже сообщал устно…». То есть вначале он донес лично, после написал три текста. Мочениго удивительно откровенно говорит о том, как поначалу постарался всячески расположить к себе Бруно: «Я стремился, чтобы он стал вести себя со мной доверительно». Он действует как агент, профессиональный провокатор. Он добивался доверительных отношений, чтобы Бруно стал рассказывать, что он думает в действительности. И был потрясен его «ужасными» взглядами.
Бруно в скором времени что-то понял из его поведения, почувствовал, что надо уезжать, и сообщил об этом. И тогда Мочениго его попросту запер. Вначале на чердаке, после явился туда с дюжими ребятами, слугами. Бруно препроводили в подвал. А в Венеции в старых зданиях очень глубокие подвалы с толстыми стенами, обшитыми металлом, и очень надежные запоры, со времен Средневековья. Оттуда не убежать. Тем более что Бруно был уже не юн. Ему 44 года. Он оказался под домашним арестом. А Мочениго, продолжая писать доносы, сдал его с рук на руки венецианским инквизиторам.
Были проведены допросы Бруно. Судя по протоколам, на Бруно собирались наложить не самое крайнее взыскание. Хотели отпустить, потребовав покаяния. Ведь свидетели не подтвердили многого из того, что говорилось в доносах. К примеру, ничего дурного не сказали о нем книгопродавцы. Как нормальный интеллигент, он проводил свободное время в книжных лавках. И инквизиция поинтересовалась тем, в каких книгах он рылся. Ничего крамольного не смогли обнаружить.
Бруно и сам вроде бы вначале поколебался и был готов в самой мягкой форме отгородиться от крайностей, о которых писал Мочениго. А потом вдруг понял, что это и будет покаяние. Что это будет самопредательство. И тогда произошла передача Бруно в руки римской инквизиции, гораздо более свирепой. Не исключено, что римский папа приложил определенные усилия к тому, чтобы независимая Венецианская республика выдала Бруно.
Казнь Джордано Бруно состоялась в Риме, после бесконечно долгих допросов. Все 8 лет Бруно находился в застенках, но его воля только крепла. Он продолжал настаивать, что природа превыше всего, Бог есть природа. В общем, вел себя так, словно сам рвался на костер. Что же, существует версия, что он своей кончиной хотел взволновать мыслящих людей и показать пример несокрушимости.
Следственное дело Джордано Бруно оказалось надолго церковью засекречено. И лишь во второй половине XIX столетия найдено и опубликовано. Тогда же был поставлен памятник Бруно на площади Цветов. Памятник мученику. И свободному человеку.
Конец семнадцатого века ознаменован трагическим уходом Джордано Бруно. Рожденный в 1548 году, один из самых ярких последователей учений Коперника прожил 52 года, развивая его теорию о бесконечности Вселенной во времени и пространстве.
Подвергшись смерти от рук инквизиции, даже сегодня философ не вошел в пересмотренные взгляды католической церкви относительно ряда казненных инквизицией ученых средневековья. Церковь до сих пор придерживается мнения о верности решения, принятого в отношении естествоиспытателя.
Рождение и юные годы
При рождении мальчик получил имя Филипп, лишь годы спустя он будет наречен именем, ставшим известным для всего мира.
Семья, в которой родился Филипп, была не богата, отец служил наемным солдатом, мать была крестьянка.
За последующие полвека философ проделает большой путь от рождения до смерти от рук инквизиции.
- В возрасте одиннадцати лет ребенок отправляется постигать науки в Неаполе. Там он наравне с диалектикой изучает литературу и логику.
- Получив прекрасные рекомендации учителей, пятнадцатилетний Филипп переезжает в монастырь, где проводит последующие 10 лет своей жизни. Именно в монастыре молодой итальянец и будет наречен именем Джордано.
- Живя в монастыре, юноша тщательнейшим образом изучает книгу Николая Коперника, посвященную небесным телам, что провоцирует его на выступления против идей Аристотеля. Не согласен юноша с учениями столь великих людей из-за несоответствия увиденного на практике с представленными данными.
- В 1572 году молодой человек проводит первую службу в сане священника. Уже тогда, будучи знакомы с мятежными высказываниями собрата, служители церкви объявляют монаха еретиком. Помимо Распятия в монашеской келье Бруно нет икон, он читает запрещенные книги и поведение молодого монаха мало соответствует правилам монастыря.
- Через четыре года после проведения первой службы Джордано Бруно вынужден покинуть место служения и податься в бега. Выйдя из доминиканского ордена в двадцать восемь лет, он уезжает в Рим. Дальнейший путь философа проходит через Швейцарию и Францию в Англию. В Париже молодой итальянец пользуется покровительством Генриха III, который приглашает его ко двору для обучения искусству хорошей памяти. Так проходят два года безопасной жизни бунтаря. Получив королевские рекомендации, молодой человек уезжает в Англию.
- Жизнь в Лондоне принесет мыслителю написание ряда трактатов, оставивших след в истории, один из которых прославил его имя в веках.
- В возрасте тридцати восьми лет Джордано уезжает в Германию, где получает запрет на чтение лекций в Марбурге и начинает преподавательскую деятельность в другом месте.
Философ и наука
Главной идеей в учении итальянского мыслителя было саморазвитие природы. Он утверждал, что Вселенная бесконечна, а не замкнута.
Читая свои трактаты и лекции, Бруно не заручался поддержкой и вынужден был прекращать пропаганду своих идей. Однако, участник вынесения приговора философу признал его как человека, обладающего выдающимся умом и крайне начитанного.
Высказывания Джордано о вреде религии и, в частности, церкви и умение доносить мысли в массы стало главной причиной жесткого решения суда в отношении обвиняемого. Называя церковь основным препятствием для развития науки, философ не оставил себе шансов на более мягкий приговор инквизиторов.
В тридцать шесть лет Бруно пишет очередную работу, которую периодически рассматривают в качестве основы современной науки о природе. Тогда же он пишет пять диалогов, пропагандируя теории Коперника в астрономии, упоминая свои суждения по этому вопросу. Именно в данный период улавливается вера в сверхчеловека, миссию которого примеряет на себя философ.
Являясь ярым сторонником Коперника, мыслитель высказывает мнение о едином начале, дающем продолжению всему, что имеет Вселенная.
Приравнивая в своих идеях человека к Богу, Джордано Бруно обрушил гнев священнослужителей на свою персону. Такого сравнения церковь простить философу не могла.
Помимо того, что идеи итальянца являлись лишь продолжением учения Коперника, Бруно первым предположил гипотезу о движении континентов, упомянул он и идею о том, что существуют далекие планеты, которые не видны человеку.
Смерть от инквизиции
Вернувшись на родину и приняв предложение обучить одного из представителей знати искусству хорошей памяти, Джордано попадает в руки инквизиции. Его арестовывают по доносу ученика, заявившего о богохульстве идей учителя и в течение шести лет держат в тюрьме Ватикана.
Отказавшись признать свои идеи неверными, Джордано Бруно был сожжен инквизиторами на костре. Философа признали еретиком, лишили сана и привели наказание в исполнение.
Биографы считают смерть мыслителя результатом крайней опасности вольнодумных учений Бруно.
Значение Джордано Бруно (настоящее имя, что знают немногие – Филиппо) и его мировоззрения неоднократно переоценивалось. Изначально его имя выступало для большинства людей символом «ереси», потом он превратился в символ борьбы со средневековым мракобесием и его жертвы; сейчас довольно часто полагают, что Бруно – всего лишь оккультист, а не философ и не исследователь. Где же истина? Давайте разберёмся в этом странном деле внимательнее.
Бесспорно, что герой нашего повествования – итальянец, обучавшийся в неаполитанской монастырской школе, священник доминиканского ордена (с 1572 года). Вроде бы обычная биография для духовного лица того времени… но дальше начинаются странности. В 1576 году Бруно обвиняют в ереси и он скрывается в Риме, а затем и в эмиграции. Такой резкий поворот в мировоззрении, конечно же, невозможен. И хотя точно определить эволюцию взглядов в данном случае нельзя, можно предполагать, что они не возникли стремительно, а начали формироваться как минимум в начале 1570-х.
Покинув Италию, Бруно скитается из одного города в другой, излагает свои выводы в книгах и публичных выступлениях. А дальше – ещё одна странность. 1592 год. Венецианец Мочениго приглашает его к себе… и вскоре происходит арест. Трудно сказать, была ли это спланированная провокация, или нелепое стечение обстоятельств, или же «разочарование доброго католика в еретике».
На следующий год Джордано Бруно выдали в Рим (тогда Италия представляла собой «лоскутное одеяло» из мелких государств).
Документальный фильм о Джордано Бруно:
За что сожгли Джордано Бруно?
В ходе инквизиционного процесса были сформулированы различные обвинения. Главным образом они сводились к богохульству, аморальным поступкам и искажении теологических догматов. Философские и космологические тезисы не были сочтены первостепенными.
Обвиняемый не отказался от своих утверждений и по личному распоряжению римского папы был сожжён. Главные тезисы Бруно изложил в труде «О причине, начале и едином» 1584 года издания. Эта работа написана в духе пантеизма (растворённости божества в природе и всём существующем, а не существовании некоторого персонифицированного бога). Тогда же, в сочинении «О бесконечности, Вселенной и мирах» фиксируется идея бесконечности и неисчерпаемости вселенной.
Надо отметить, что фактический материал, которым мог располагать Ноланец, не мог послужить основанием для этих выводов, они носят в значительной мере умозрительный характер. Тем не менее, ряд из них содержательно совпадает с теоретическими выводами современной космологии и физики.
Джордано Бруно – основные идеи и открытия
Ознакомление с выдвинутыми против философа обвинениями, а также с показаниями свидетелей и с опубликованными трудами не оставляет сомнения, что в его взглядах присутствовали и натурфилософские, и мистические компоненты, что отделить одни от других подчас невозможно. Это позволяет апологетам инквизиции и её защитникам вот уже долгое время утверждать, что главная суть обвинений и причина казни сводилась к догматическим расхождениям мыслителя и официальной церковной доктрины.
Однако даже тщательно отредактированное в угодном Ватикану духе «краткое изложение процесса» свидетельствует, что наравне с мистическими и религиозными суждениями Бруно, обвинители не менее внимательно изучали и его философию. Она была в их глазах не меньшей, а скорее даже и большей «виной», нежели мысли об аде, троице и так далее.
Джордано Бруно не был, конечно, последователем Птолемея – он безоговорочно стоял на позиции Коперника, причём углублял и развивал её дальше.
За что сожгли Джордано Бруно?
Джордано Филиппо Бруно, родившийся в 1548 году в городе Нола, 17 февраля 1600 года был сожжен на площади Цветов в Риме. При любых интерпретациях и трактовках событий факт всегда остается фактом: инквизиция приговорила Бруно к смерти и привела приговор в исполнение. Подобный шаг вряд ли возможно оправдать с точки зрения евангельской морали. Поэтому смерть Бруно навсегда останется прискорбным событием в истории католического Запада.
Но вопрос в другом. За что пострадал Джордано Бруно? Сложившийся стереотип мученика науки не позволяет даже задуматься над ответом. Как за что? Естественно, за свои научные взгляды! Однако на поверку такой ответ оказывается по меньшей мере поверхностным, а по сути - просто неверным.
Текст приговора был странным. И странным был процесс. Настолько странным, что споры о содержании пресловутых восьми пунктов обвинения не прекращаются до сих пор. «Ты, брат Джордано Бруно, сын покойного Джованни Бруно, из Нолы, возраста же твоего около 52 лет, уже восемь лет назад был привлечен к суду святой службы Венеции за то, что объявил: величайшее кощунство говорить, будто хлеб пресуществляется в тело и т. д. Эти положения были предъявлены тебе 18 января 1599 года в конгрегации прелатов, заседавшей в святой службе… И затем, 4 февраля 1599 года, было постановлено снова предъявить тебе указанные восемь положений…» Указанные «восемь положений» на самом деле не указаны в тексте приговора ни разу. Речь идет лишь о доносе, который настрочил на Бруно его ученик и в котором содержится не восемь пунктов, а как минимум полтора десятка (да и то если объединять сходные). В приговоре ничего не сказано о том, откуда взяты «эти положения». Ни слова - об основаниях для вынесения приговора… если, конечно, не понимать под основаниями выражения вроде «тягчайшие заблуждения и ереси» или «упорство и непреклонность». Просто «восемь положений». Понимай как знаешь.
Нужно сказать, что как мыслитель Джордано Бруно Ноланец безусловно оказал большое влияние на развитие философской традиции своего времени и - косвенным образом - на развитие науки Нового времени, прежде всего как продолжатель идей Николая Кузанского, подрывавших физику и космологию Аристотеля. При этом сам Бруно не был ни физиком, ни астрономом. Идеи итальянского мыслителя нельзя назвать научными не только с позиций современного знания, но и по меркам науки XVI века. Бруно не занимался научными исследованиями в том смысле, в каком ими занимались те, кто действительно создавал науку того времени: Коперник, Галилей, а позже Ньютон. Имя же Бруно известно сегодня прежде всего из-за трагического финала его жизни. При этом можно со всей ответственностью заявить, что Бруно пострадал не за свои научные взгляды и открытия. Просто потому, что… у него таковых не было!
Бруно был религиозным философом, а не ученым. Вскоре после гибели Бруно один из основоположников современной науки, Исаак Ньютон, определит эту границу так: «Гипотез не измышляю!» (т. е. все мои мысли подтверждены фактами и отражают объективный мир). Бруно же «измышлял гипотезы». Собственно, именно этим он и занимался.
Начнем с того, что Джордано с отвращением относился к известным ему и использовавшимся учеными того времени диалектическим методам: схоластическому и математическому. Что же он предлагал взамен? Своим мыслям Бруно предпочитал придавать не строгую форму научных трактатов, а поэтическую форму и образность, а также риторическую красочность. Кроме того, он был сторонником так называемого луллиева искусства связывания мыслей - комбинаторной техники по имени средневекового испанского поэта и богослова Раймунда Луллия. Мнемоника помогала Бруно запоминать важные образы, которые он мысленно размещал в структуре космоса и которые должны были помочь ему овладеть божественной силой и постичь внутренний порядок Вселенной.
Таким образом, философия Бруно представляет собой своеобразное сочетание литературных мотивов и философских рассуждений, нередко слабо связанных между собой. Поэтому неудивительно, что Галилео Галилей, который, подобно многим своим современникам, признавал выдающиеся способности Бруно, никогда не считал его ученым и тем более астрономом. И всячески избегал даже упоминания его имени в своих работах.
Неосведомленные люди часто говорят о том, что Ноланец был казнен как последователь системы Коперника. Это не так: система Коперника впала в немилость гораздо позже и, по утверждениям некоторых исследователей, чуть ли не главным образом потому, что церковь осудила Ноланца на смерть. Утверждать, что существует прямая связь между этими двумя фактами, невозможно, однако точно известно, что Бруно был сожжен в 1600 году, а труды Коперника были внесены в индекс запрещенных книг в 1616-м. Таким образом, вне зависимости от своего влияния на судьбу теории Коперника, Джордано никак не мог быть казнен за одно лишь то, что изучал и трактовал труды покойного к тому времени поляка. Кстати, известна так называемая Наваррская Библия XIII века, где планеты изображены в виде шаров, однако никто и не подумал тащить на костер художника. А истово верующий христианин Николай Коперник затягивал печатание своего труда не из «страха перед инквизицией», а исключительно потому, что, будучи священником, всерьез опасался смутить незрелые умы, считая, что к кардинально новым идеям людей следует приучать постепенно, а не обрушивать им на головы ошеломляющие сенсации. Безусловно, Коперник руководствовался точкой зрения, близкой к той, которую впоследствии сформулировал известный английский философ - и верующий человек, не чуждавшийся теологии, - Фрэнсис Бэкон (1561–1626): «Знание в руках невежественного и неумелого человека, без преувеличения, становится чудовищем».
Принято считать, что воззрения Бруно были продолжением и развитием идей Коперника. Однако факты свидетельствуют о том, что знакомство Бруно с учением Коперника было весьма поверхностным, а в толковании трудов польского ученого Ноланец допускал весьма грубые ошибки. Безусловно, гелиоцентризм Коперника оказал большое влияние на Бруно, на формирование его взглядов. Однако он легко и смело интерпретировал идеи поляка, облекая свои мысли, как уже говорилось, в определенную поэтическую форму. Бруно утверждал, что Вселенная бесконечна и существует вечно, что в ней находится бесчисленное количество миров, каждый из которых по своему строению напоминает коперниковскую Солнечную систему.
Бруно пошел гораздо дальше Коперника, который проявлял чрезвычайную осторожность и отказывался рассматривать вопрос о бесконечности Вселенной. Правда, смелость Бруно была основана не на научном подтверждении его идей, а на оккультно-магическом мировоззрении, которое сформировалось у него под влиянием популярных в то время идей герметизма. Герметизм, в частности, предполагал обожествление не только человека, но и мира, поэтому мировоззрение самого Бруно часто характеризуют как пантеистическое. Таким образом, Ноланца нельзя назвать не только ученым (пусть даже и по средневековым меркам), но даже и популяризатором учения Коперника. С точки зрения собственно науки, Бруно скорее компрометировал идеи Коперника, пытаясь выразить их на образном, но смутном языке магического знания, на «средневековом сленге» алхимиков и оккультистов. Это неизбежно приводило к искажению самой идеи и уничтожало ее научное содержание и научную ценность. У Бруно не было никаких собственно научных результатов, а его аргументы «в пользу Коперника» были лишь поэтическим потоком сознания, страстным и образным. Но разве за это казнят?
Еще одна теория: Джордано Бруно был казнен за строптивый и не склонный к компромиссам характер. Церковь-де «тянула» его, как могла, как могла выгораживала и чуть ли не вынуждена была предать огню. Верно здесь только то, что характер у фра Джордано, судя по всему, был действительно не сахар. Если принять эту версию к рассмотрению, сразу возникает два вопроса. Первый: перед кем бедная инквизиция выгораживала Ноланца, коль скоро сама же вела его процесс и сама же выдвигала обвинения? Второй: а много ли еще народу было отправлено на костер «за скверный нрав»? Если нет, то неизбежно возникает и третий вопрос: с какой стати церкви надо было создавать столь сомнительный прецедент? Вполне вероятно, что, ценя Джордано Бруно как мыслителя, инквизиция не спешила покончить с ним раз и навсегда. Однако нет никаких оснований говорить о том, что она была «вынуждена» сделать это. Никто не мог вынудить девятерых кардиналов подписать последний для Джордано Бруно акт, а папу - одобрить этот документ.
Одна из версий гласит: Джордано Бруно развивал учение о бесконечности Вселенной и миров и за это пострадал. В своей идее о бесконечности Вселенной Бруно обожествлял мир, наделял природу божественными свойствами. Такое представление о Вселенной фактически отвергало христианскую идею Бога, сотворившего мир ex nihilo (лат. из ничего). Согласно христианским воззрениям, Бог, будучи абсолютным и несотворенным Бытием, не подчиняется созданным Им законам пространства - времени, а сотворенная Вселенная не обладает абсолютными характеристиками Творца. Когда христиане говорят: «Бог Вечен», это значит не то, что Он «не умрет», а то, что Он не подчиняется законам времени, Он - вне времени. Взгляды Бруно приводили к тому, что в его философии Бог растворялся во Вселенной, между Творцом и творением стирались любые границы, уничтожалась принципиальная разница. Бог в учении Бруно, в отличие от христианства, переставал быть Личностью, отчего и человек становился лишь песчинкой мира, подобно тому, как сам земной мир был лишь песчинкой в «множестве миров» Ноланца.
Учение о Боге как о Личности было принципиально важным и для христианского учения о человеке: человек есть личность, так как сотворен по образу и подобию Личности - Творца. Творение мира и человека есть свободный акт Божественной Любви. Бруно, правда, тоже говорит о любви, но у него она теряет личностный характер и превращается в холодное космическое устремление. Эти обстоятельства значительно осложнялись увлечением Бруно оккультными и герметическими учениями: Ноланец не только активно интересовался магией, но и, судя по всему, не менее активно практиковал «магическое искусство». Кроме того, Бруно отстаивал идею переселения душ (душа способна путешествовать не только из тела в тело, но и из одного мира в другой), подвергал сомнению смысл и истинность христианских таинств (прежде всего таинства Причастия), иронизировал над идеей рождения Богочеловека от Девы и т. д. Все это не могло не привести к конфликту с католической церковью.
Действительно, в «Кратком изложении» материалы допросов Ноланца, касающиеся теории о бесконечности Вселенной и миров, были выделены особо, причем из этих материалов следует, что инквизиция отнеслась к учению весьма серьезно: не по одному разу опрашивала свидетелей, использовала сокамерников Бруно в качестве доносчиков, дотошно допрашивала его самого. Почему она уделила такое пристальное внимание именно этой части философии фра Джордано, разговор отдельный. Однако в сумме данные процесса по этому пункту дают нам основания полагать, что теория о бесконечности Вселенной и миров вполне могла стать одним из тех «еретических пунктов», которые не перечислены в приговоре. Но коли так, почему сей тезис не был внесен в текст приговора?
Если не в атеизме, то по крайней мере в ереси обвинение Джордано Бруно предъявлено было - скорее всего, на основании его несогласия с учением католической церкви о Триединстве Бога и, возможно, на основании следующего высказывания: «…я… защищал тот взгляд, что если душа может существовать без тела или находиться в одном теле, то она может находиться в другом теле так же, как в этом, и переходить из одного тела в другое». Бруно жил в эпоху религиозных войн. Еретики во времена Бруно не были безобидными мыслителями «не от мира сего», которых проклятые инквизиторы сжигали почем зря. Шла борьба. Борьба не просто за власть, а за смысл жизни, за смысл мира, за мировоззрение, которое утверждалось не только пером, но и мечом. И если бы власть захватили, например, те, кому ближе были взгляды Ноланца, костры, скорее всего, продолжали бы пылать, как пылали они в XVI веке в Женеве, где протестанты-кальвинисты сжигали католиков-инквизиторов. Все это, безусловно, не приближает эпоху охоты на ведьм к жизни по Евангелию. Однако даже с учетом этого пункта («виновен в ереси») у нас получается только три - максимум четыре - положения из восьми объявленных. Куда же подевались остальные?
Весьма вероятно, что еще одним пунктом, определившим судьбу Бруно, было его отношение к институту монашества. Из доноса, сочиненного Джованни Мочению, следовало, что Ноланец «говорил… что надо прекратить богословские препирательства и отнять доходы у монахов, ибо они позорят мир; что все они - ослы». Нельзя не признать: Джордано Бруно действительно считал схоластиков ослами, причем называл их так открытым текстом; более того, сложил «сказочку» под названием «Килленский осел», где, в частности, устами осла же весьма недвусмысленно дает понять, что представляет собой современная ему академия, которой Бруно, мягко выражаясь, не симпатизировал.
С учетом того, что преподавание по большей части являлось занятием духовных лиц, есть о чем задуматься. Однако глумление над схоластиками в ту эпоху не являлось чем-то из ряда вон выходящим. Если уж церковь и была заинтересована этим пунктом доноса Мочению, то только в части отношения Ноланца к монашеской экономике.
«Спрошенный: Высказывался ли с осуждением о католических монахах, в особенности порицая за то, что имеют доходы?
Ответил: Я не только никоим образом не осуждал церковников за что бы то ни было, в частности за то, что они имеют доходы, но, напротив, я осуждал за то, что монахи вынуждены нищенствовать, когда не имеют доходов. Я был крайне поражен, когда наблюдал во Франции, как некоторые священники выходят на улицу с раскрытым требником и просят милостыни».
По сути, это тонкий намек на очевидные обстоятельства. Действительно, редкий монах зарабатывал себе на жизнь трудом. Нищенствующие же ордены (к которым, кстати, относились и доминиканцы - «братья по схиме» фра Джордано), как следует из их наименования, основным своим занятием почитали нищенство, которому и отдавали должное те из братии, кому не нашлось место в инквизиционных трибуналах и на кафедрах академий. О том, как
Бруно относился к большинству академиков, мы уже знаем; что же касается инквизиции, то человек, с юности вынужденный скрываться от нее, едва ли высоко ценил ее деятельность. В целом же от его речи на процессе по этому вопросу остается впечатление откровенного издевательства. Таким образом, мы получаем более или менее внятный ответ на вопрос о приблизительно пяти из заявленных восьми положений обвинительного акта, из которых следует, что Ноланец был признан виновным в преступлениях в основном против догматов.
Самое интересное, что едва ли не каждый горел на костре именно за то или иное преступление против догматов. Какой смысл было скрывать пункты обвинения в случае с Джордано Бруно, остается непонятным.
Одна из версий (наиболее, на взгляд многих исследователей, правомерных) гласит, что отчасти ответ на вопрос о том, чем был обусловлен приговор Ноланцу, стоит поискать в его книгах о мнемонике. Однако это лишь предположение; утверждать что бы то ни было, не держа в руках ни единого тома, невозможно. Очень жаль, что на русском языке эти труды Бруно не опубликованы…
К сожалению, полный текст приговора с обвинениями Бруно не сохранился. Скорее всего, точного ответа на вопрос о конкретных основаниях приговора Джордано Бруно мы не получим, придется довольствоваться логическими рассуждениями большей или меньшей степени правдоподобности. Итак, из дошедших до нас документов и свидетельств современников следует, что те коперникианские идеи, которые по-своему выражал Бруно и которые также были включены в число обвинений, не делали погоды в инквизиторском расследовании. А версия о том, что Бруно угодил на костер за то, что активно участвовал в деятельности чуть ли не всех европейских сатанистских и оккультных обществ, имеет как сторонников (с аргументами), так и противников (с аргументами не менее весомыми).
Все это лишний раз подтверждает основной тезис: Бруно не был и не мог быть казнен за научные взгляды.
Некоторые из воззрений Бруно в том или ином виде были свойственны и многим его современникам, однако на костер инквизиция отправила лишь упрямого Ноланца. Что стало причиной такого приговора? Скорее всего, стоит вести речь о целом ряде причин, заставивших инквизицию принять крайние меры. Не стоит забывать, что расследование дела Бруно продолжалось восемь лет.
Инквизиторы пытались подробнейшим образом разобраться в воззрениях Бруно, тщательно изучая его труды. И, судя по всему, признавая уникальность личности мыслителя, искренне хотели, чтобы Бруно отрекся от своих антихристианских, оккультных взглядов. И склоняли его к покаянию в течение всех восьми лет.
Поэтому известные слова Бруно о том, что инквизиторы с большим страхом выносят ему приговор, чем он выслушивает его, можно понимать и как явное нежелание Римского престола этот приговор выносить. Согласно свидетельству очевидцев, судьи действительно были удручены своим приговором больше, чем Бруно. Однако упорство Джордано, отказывавшегося признавать выдвинутые против него обвинения и, следовательно, отрекаться от каких-либо своих взглядов, фактически не оставляло ему никаких шансов на помилование.
И практически наверняка можно сказать, почему он был предан своим учеником. Вне зависимости от содержания своих «ересей», Ноланец был остроумен и дерзок, обладал здоровым чувством собственного достоинства и смелостью, что всегда вызывает рев раздраженных своим бессилием ослов. Что же касается Мочению, то он представлял собой великолепный образчик осла в человечьем обличье: ленивый, жадный, глупый, завистливый и к тому же трусливый. Узнав о том, что Ноланец решил покинуть его и отправиться во Франкфурт, озабоченный равно тем, что знание его учителя будет передано другим ученикам, и тем, что его самого, паче чаяния, заподозрят в пособничестве еретику, если Бруно станет объектом преследования инквизиции, Мочениго инициировал это преследование. С этого момента начался путь Ноланца на костер. Он длился восемь лет - ровно столько, сколько не оглашенных публично пунктов обвинения было положено в основу приговора, подписанного генеральными инквизиторами «всего христианского государства». 17 февраля 1600 года на Кампо дей Фьори в Риме был «сожжен живым преступник брат доминиканец Ноланец… упорнейший еретик», который говорил, что умирает мучеником добровольно.
Из книги 100 великих казней автора Авадяева Елена Николаевна Из книги Повседневная жизнь инквизиции в средние века автора Будур Наталия ВалентиновнаНиколай Коперник и Джордано Бруно Николай Коперник (1473 – 1543) – польский астроном и мыслитель, врач и изобретатель. Он родился в маленьком городке Торуни на берегах реки Вислы в семье купца. В возрасте десяти лет мальчик лишился отца и стал воспитываться у дяди – каноника
Из книги Инквизиция автора Григулевич Иосиф Ромуальдович Из книги От Клеопатры до Карла Маркса [Самые захватывающие истории поражений и побед великих людей] автора Басовская Наталия ИвановнаДжордано Бруно. Человек вселенной Джордано Бруно памятен в истории как страдалец. Страдал он за свои убеждения. В 1600 году, после восьми лет заточения и непрерывных допросов, зверски казнен в Риме, на площади Цветов. Кроме того, это человек между молотом и наковальней.
Из книги Инквизиция: Гении и злодеи автора Будур Наталия ВалентиновнаНиколай Коперник и Джордано Бруно Николай Коперник (1473–1543) - польский астроном и мыслитель. Он родился в маленьком городке Торуни на берегах реки Вислы в семье купца. В возрасте десяти лет мальчик лишился отца и был отдан на воспитание дяде - епископу Луке Ватцельроду,
автора Йейтс Фрэнсис АмелияГлава XIV. Джордано Бруно и Кабала Ренессансный маг, в полноте своих достоинств, описанных у Пико делла Мирандола, сочетал магию с кабалой. К естественной магии фичиновского типа с ее герметической основой он добавлял практическую кабалу, которая позволяла вступить в
Из книги Джордано Бруно и герметическая традиция автора Йейтс Фрэнсис Амелия Из книги Джордано Бруно и герметическая традиция автора Йейтс Фрэнсис Амелия Из книги Джордано Бруно и герметическая традиция автора Йейтс Фрэнсис АмелияГлава XX. Джордано Бруно и Томмазо Кампанелла Томмазо Кампанелла оказался последним в том ряду итальянских философов эпохи Возрождения, в котором Джордано Бруно был предпоследним. Подобно Бруно, Кампанелла был магом-философом в ряду ренессансных магов, восходящих к
Из книги 500 знаменитых исторических событий автора Карнацевич Владислав ЛеонидовичКАЗНЬ ДЖОРДАНО БРУНО Джордано БруноБолее или менее спокойно восприняв эпоху Возрождения, гораздо хуже католическая церковь восприняла эпоху Реформации. В XVI в. началось контрнаступление. Гнев Рима вызвали не только протестантские лидеры, но и все, кто каким-либо
автора Йейтс Фрэнсис Амелия Из книги Искусство памяти автора Йейтс Фрэнсис АмелияXI. Джордано Бруно: Секрет "Печатей" Вскоре после прибытия в Англию, в 1583 году, Бруно публикует довольно обширное сочинение о памяти, которое мы условились называть "Печатями", хотя в нем заключено четыре раздела, а именно: Ars reminiscendi Triginta Sigilli Explanatio triginta sigillorum Sigillus sigillorum На
Из книги Всемирная история в лицах автора Фортунатов Владимир Валентинович6.6.4. За что сгорел Джордано Бруно? Филиппо Бруно родился в 1548 г. в семье солдата Джованни Бруно, и происхождение не сулило ему радужных перспектив. В Неаполе он изучал литературу, логику и диалектику. В пятнадцать лет поступил в местный монастырь, а в двадцать три (1565) стал
Из книги Великие исторические личности. 100 историй о правителях-реформаторах, изобретателях и бунтарях автора Мудрова Анна ЮрьевнаБруно Джордано 1548–1600Итальянский монах-доминиканец, выдвинувший ряд революционных космологических теорий: о бесконечности Вселенной, о звёздах как о далёких солнцах, об отсутствии небесных сфер.Филиппо Бруно родился в семье солдата Джованни Бруно, в местечке Нола близ
Из книги 50 героев истории автора Кучин Владимир Из книги Всемирная история в изречениях и цитатах автора Душенко Константин Васильевич